13/04/24==СТРАНИЦЫ, КОТОРЫЕ НЕ ВЫРВАТЬ…
СТРАНИЦЫ, КОТОРЫЕ НЕ ВЫРВАТЬ…
Мысли от посещения Новочеркасска
Стелется, разматывается, шепчет что-то волнующее трасса М4 Дон – Тульская область, Липецкая область, Воронежская, Ростовская. Все дальше от Москвы, все больше неба, очень много неба. В Москве оно почему-то другое. Его и меньше, и оно ниже, а здесь – с каждым новым поворотом – выше, прозрачнее, бескрайнее.
К вечеру летнее солнце постепенно перестает быть таким горячим, обжигающим и ярким, приглушает свечение, и все вокруг становится не ослепляющим, а очень теплым, мягким. И небо уже не такое далёкое, оно тоже делается более мягким, нежным, щедро намешивая оттенки голубого, розового, серого с добавлением охры.
По обочинам постепенно появляются тонкие прямые, тянущиеся вверх, словно свечи, пирамидальные тополя. Сначала их ритм неровен, а потом все учащается, учащается – верный признак, что въезжаем в южные края.
Всякий раз, сколько ни ездишь, восторженно удивляешься – неужели это тот самый Дон?!
Время от времени виден указатель «Р. Дон». А вскоре блестит и сама река. И всякий раз, сколько ни ездишь, восторженно удивляешься – неужели это тот самый Дон?! Кстати, когда я впервые прочитала знаменитый шолоховский роман в старших классах школы, была поражена – почему советская власть считала его «своим»?! Ведь произведение по своей сути антисоветское. Сначала роман рассказывает про жизнь – перед читателем разворачивается рассказ о людях, которые много и крепко работали, про любовь, измену, предательства и так далее – но все такое человеческое, понятное. Ты радуешься, переживешь, негодуешь, то есть даешь нормальную реакцию на понятные, пусть и не всегда правильные, а иногда категорически неправильные вещи. А потом повествование уходит на другой уровень – уровень трагедии, – и все, что было раньше, те же любовные перипетии, кажется детской игрой в песочнице на фоне общей глобальной беды, гибели, разрушения мира...
Ненадолго закатная мягкость сменилась вечерней насыщенной синевой, и все вокруг накрывает ночь, настоящая, южная. Фары машины и даже фонари на шоссе освещают только то, что впереди, а там, за обочиной, – густая, плотная, чуть шевелящаяся темнота, такая, что можно потрогать рукой...
В такое время очень хорошо представляется, угадывается прошлое, все те события, что происходили на этих землях когда-то. Хотя и при солнечном свете ощущается эта очевидность прошедшего. Ведь небо, солнце, детали пейзажа хорошо помнят всё минувшее. Сегодня нюансы несколько иные, чем лет 150 назад – шоссе, автозаправки, мотели... Но сколько было таких нюансов!
Ты попадаешь в прошлое – причем сразу и дореволюционное, и после
Рано утром въезжаем в Новочеркасск. Город удивительно сохранился, там не разрушили историческую среду, не зашили сайдингом стены невысоких, но красивых домов, сохранилось даже литье, деревянные толстые двери… Так что ты попадаешь в прошлое – причем сразу и дореволюционное, и после, даже во времена моего советского детства в совсем не южной Казани, когда, шагая по булыжной мостовой, вглядываясь в лепнину, гладя теплые прогретые толстые стены, я чувствовала, что есть еще какая-то часть истории, которую утаивали, не проговаривали, не договаривали...
– Эта площадь, мощенная булыжником, помнит, как по ней шли дроздовцы, – говорит средний сын перед Воскресенским собором – величественным храмом, построенном в неовизантийском стиле в 1905-м году… В нем – усыпальница героев Отечественной войны 1812 года – Матвея Ивановича Платова, Василия Васильевича Орлова-Денисова, Ивана Ефремовича Ефремова. Сын рассказывает о событиях Гражданской войны, связанных с этим городом, муж вспоминает, как по нему прошлась Великая Отечественная…
Очень жарко, кажется, даже голуби взлетают медленнее, чем обычно. Сыновья рисуют классицистический, строгий и величественный, несмотря на небольшие размеры, Атаманский дворец, который сейчас находится на реконструкции, а я вспоминаю, что здесь останавливались Александр II, Александр III, Николай II, здесь сделал свой роковой выстрел в 1918-м году генерал А.М. Каледин.
На камне, расположенном недалеко от Атаманского дворца, выбиты крест и дата – 2 июня 1962 года. Эту дату рядом с названием города – Новочеркасск – я услышала в 1991-м году в выпускном классе на уроке истории. Учитель очень живо, эмоционально рассказывал о том, что тогда происходило, как пули летели в мирных людей, и было невероятно сложно осознать, что подобное случилось в нашу, уже, казалось бы, мирную, спокойную половину XX века. И вот мы здесь, спустя 62 года после страшных событий. Ловлю себя на мысли, что в тот июньский день 1962 были то же небо, почти те же здания, много солнца, света, зелени, как и сегодня…
Этот день вместил еще в себя и посещение Дома-музея М. Б. Грекова – знаменитого художника, мастера батального жанра. Уютный деревянный дом, сад с плодоносящими деревьями, много работ мастера – и прекрасная экскурсия, теплая, живая, такая, что кажется, будто мы не в музей пришли, а заглянули в гости к самому художнику. В музее – прекрасная коллекция его работ. Митрофан Борисович Греков воевал в Первую мировую, делал наброски, зарисовки, что называется, с натуры. Гражданскую писал также с натуры, но не участвовал в ней. Знаменитый певец Первой Конной, личный друг С.М. Буденного, создавший много талантливых работ, на которых красноармейцы громят белогвардейцев…
Здесь же, в музее, написанный Грековым портрет его друга – музыканта Андрея Тушканова, который уже после смерти художника будет объявлен врагом народа и расстрелян в 1937-м году. Среди работ Грекова, кстати, есть и портрет генерала Каледина, написанный в 1918-м…
Все это, кажется, невозможно совместить, вместить, но я почему-то чувствую, как внутри меня та самая наша история соединяется, примиряется, что ли, или, точнее, принимается. Нет, внутреннее отношение к конкретным событиям и их оценка остаются прежними, речь совсем о другом. Возможно, о чем-то большем.
Вспоминается стихотворение Николая Туроверова «Товарищ» (такие строчки от человека, прошедшего Гражданскую, – бесценны):
Тогда с тобой мы что-то проглядели,
Смотри, чтоб нам опять не проглядеть:
Не для того ль мы оба уцелели,
Чтоб вместе за Отчизну умереть?
И еще вот такие, совсем другие, по-матерински звучащие строчки Марины Цветаевой:
Все рядком лежат –
Не развесть межой.
Поглядеть: солдат.
Где свой, где чужой?
Белый был – красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был – белый стал:
Смерть побелила.
Да, история Родины непростая, болезненная, но она – наша. Вся целиком, не вырвать ни странички.
Спасибо Новочеркасску за это внутреннее чувство – принятия? Успокоения? Умудрения? Не подберу точного слова.
В огромном Вознесенском соборе почти никого. Привычно-профессионально рассматриваю росписи: сквозь поздние поновления прочитываются оригиналы высокого художественного качества… Но мы здесь, прежде всего, не ради этого.
Какой все-таки это бесценный дар – возможность в любое время, в любом городе страны зайти в церковь и – помолиться. В том числе – за всех, кто жил когда-то на нашей земле. Божья любовь распространяется на каждого, ведь Он «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2, 4). Но как же нам трудно это понять до конца, по-настоящему...
Уже засыпая после насыщенного июльского дня, вдруг оказавшегося таким важным для меня, я почему-то вспомнила завершающие строчки романа «Белая гвардия» Михаила Булгакова:
«Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?»
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Подписаться
Свежие комментарии